«Пока горит свеча…» Очерки по истории кафедры зоологии беспозвоночных Московского государственного у - Малахов Владимир И.
Демидовская кафедра и кабинет натуральной истории стали колыбелью многих естественных наук в Московском университете. Зоология беспозвоночных тоже выросла из этого кабинета.
Первый курс зоологии беспозвоночных в Московском университете начал читать выдающийся российский зоолог Карл Францевич Рулье. Это был широко эрудированный натуралист, оригинальный мыслитель, который одинаково хорошо знал и биологию, и геологию, и астрономию. Целостное мировоззрение, свойственное К.Ф. Рулье, позволяет рассматривать его как одного из первых представителей так называемого «русского космизма» – направления естественнонаучной и философской мысли, расцветшего в России в начале следующего века.
К.Ф. Рулье родился в 1814 г. в г. Нижнем Новгороде. Его отец Франц Рулье (по происхождению француз) был сапожных дел мастер, а мать – повивальная бабка. Звание повивальной бабки в Российской империи начала XIX века давалось только тому, кто выдержал серьезный экзамен в Московской медико-хирургической академии. Мать К.Ф. Рулье – Анна Яковлевна – этот экзамен выдержала, стала известной акушеркой и впоследствии продолжала принимать пациентов, даже когда ее сын стал профессором.
Карл Францевич Рулье (1814–1858)
В 1829 г. К.Ф. Рулье поступил в ту же самую Московскую медико-хирургическую академию, в которой его мать 14-ю годами ранее получила звание повивальной бабки. Московская медико-хирургическая академия была тесно связана с Московским университетом, хотя в академии учились люди попроще, и многие – «на казенном коште». Профессора Московского университета преподавали и в медико-хирургической академии, в том числе, например, «русский Кювье» – знаменитый натуралист и палеонтолог Г.И. Фишер фон Вальдгейм, минералог А.Л. Ловецкий, медик и биолог И.Е. Дядьковский и др. Студенты медико-хирургической академии пробирались на лекции популярнейших профессоров Московского университета, среди которых блистали ботаник М.А. Максимович и зоолог И.А. Двигубский – выдающиеся натуралисты, знатоки флоры и фауны России. «Primo nosce patriam, postea viator eris (Сначала познай родину, а потом становись путешественником)», – эту строку из сочинений римского поэта Овидия часто приводил своим слушателям профессор И.А. Двигубский и ею же он закончил свой замечательный труд «Описание и изображения животных Российской империи». К.Ф. Рулье всю свою жизнь считал себя учеником И.А. Двигубского, а своей манерой чтения лекций, по мнению некоторых студентов, сильно напоминал М.А. Максимовича. В общем, один из ближайших учеников К.Ф. Рулье, его преемник по кафедре зоологии Московского университета профессор А.П. Богданов имел все основания сказать: «Рулье был воспитанником Московского университета, вырос под его преданиями».
Медико-хирургическая академия готовила военных врачей и, окончив ее в 1834 г., К.Ф. Рулье стал младшим лекарем Рижского драгунского полка. Через 2 года ему удалось устроиться к уже упоминавшемуся Г.И. Фишеру фон Вальдгейму на должность «репетитора по кафедре зоологии и минералогии». В 1837 г. К.Ф. Рулье защитил диссертацию по проблемам кровотечения и стал доктором медицины. 28 февраля 1840 г. К.Ф. Рулье был назначен заведующим освободившимися по смерти профессора А.Л. Ловецкого кафедрой и кабинетом естественной истории Московского университета.
К.Ф. Рулье хорошо знал геологию и минералогию (его вклад в четвертичную геологию и в разработку стратиграфического деления юрского периода не потерял своего значения до сих пор), много занимался палеонтологией. Накопление знаний по сравнительной анатомии и эмбриологии животных, а также бурное развитие палеонтологии сделало идею эволюции в первой половине XIX века буквально носящейся в воздухе. К.Ф. Рулье беззаветно верил в эволюцию органического мира. То, что он не знал реальных механизмов эволюции (К.Ф. Рулье не дожил всего одного года до появления книги Ч. Дарвина «Происхождение видов…»), только прибавляло ему веры. Он был эволюционист до мозга костей и страстно хотел убедить других в справедливости эволюционной идеи.
Глубокая эрудиция в сочетании с большой эмоциональностью делали К.Ф. Рулье блестящим лектором. На его лекции собиралась вся Москва, университетская аудитория не могла вместить всех желающих послушать образные рассказы о развитии органического мира. На лекциях он излагал теорию Канта и Лапласа о происхождении солнечной системы, рассказывал о развитии растений и животных из «первоначальной клеточки», о последовательном появлении различных групп организмов в истории Земли, и делал это так образно, как будто сам при этом присутствовал.
Разумеется, говорить о происхождении животных и растений путем естественной эволюции в середине XIX века в России было небезопасно. Министр просвещения Российской империи граф Ширинский-Шихматов, озабоченный несоответствием лекций каноническому тексту священного писания, направил секретное представление попечителю Московского учебного округа генералу Назимову и председателю секретного цензурного комитета генералу Анненкову, в котором потребовал учредить строгий надзор за лекциями и статьями К.Ф. Рулье. Против лекций К.Ф. Рулье выступил крупный религиозный и государственный деятель той эпохи митрополит Филарет. В своем письме к священному Синоду митрополит писал, что Рулье «смущает умы и поучает даже мещан и простых крестьян находить в книге Бытия мифологию». Удалось ли К.Ф. Рулье смутить умы крестьян и мещан, не известно, но дворянские умы были смущены в полной мере. Так, например, происходившие из почтенной графской семьи братья Кропоткины (Александр и Петр) были глубоко религиозными юношами, но, прослушав курс лекций К.Ф. Рулье, стали ярыми материалистами. Впоследствии один из братьев – Петр Алексеевич Кропоткин стал выдающимся геологом, географом и историком, и одновременно яростным революционером – всемирно известным теоретиком и практиком анархизма. В общем, недаром император Николай Павлович называл Московский университет «волчьим гнездом» и, бывая в Москве, не желал даже проезжать мимо зданий университета.
К.Ф. Рулье попал под надзор полиции, на распространение его книг был наложен запрет. Особенно осложнилось положение после того, как газета «Московские ведомости» опубликовала отрывок из подготовленной К.Ф. Рулье книги «Жизнь животных по отношению к внешним условиям». Отрывок, появившийся на страницах газеты 8 января 1852 г., назывался «О первом появлении растений и животных на Земле» и вызвал, по словам современников, «целую административную бурю» и тяжелые последствия для К.Ф. Рулье. Отныне К.Ф. Рулье было категорически запрещено выступать с публичными лекциями. Обстановку, сложившуюся вокруг К.Ф. Рулье, сравнивали с тем, что было после публикации знаменитых философских писем П.Я. Чаадаева, которого, как известно, объявили сумасшедшим и взяли под домашний арест. Попечитель Московского учебного округа граф С.Г. Строганов искал, что предпринять «для уменьшения удара». Пытаясь смягчить положение, К.Ф. Рулье вынужден был написать «Послесловие» к опубликованному курсу своих лекций, в котором писал, что «научная гипотеза заслуживает уважения только в той степени, в которой представляется согласованной с непреложным свидетельством слова Божия». Что поделаешь, но характерное для нашего времени понимание того, что наука и религия представляют собой две не противоречащие друг другу стороны духовной жизни общества, еще не было распространено в ту эпоху.
Несмотря на формальную прогрессивность университетского устава, порядки в Московском университете в годы царствования Николая I вовсе не были либеральными. Студенты университета находились, по существу, на казарменном положении. Они обязаны были ходить в мундире, придерживаться строгих правил поведения, носить установленную прическу, а за нарушения могли быть посажены в карцер. Граф В.Н. Панин, попечитель университета, кричал, обращаясь к студентам: «Если вы у меня в другой раз осмелитесь только подумать отпускать себе бороду, усы и длинные волосы на голове, то я прикажу вас стричь и брить на барабане, в карцер сажать, а затем в солдаты отдавать!» Эти слова не были пустой угрозой. Студенты тех лет вспоминают такую картинку: два студента сидят на табуретках, а два солдата университетской роты (была и такая!) насильно стригут их под крики попечителя: «Вот так! Стриги их еще короче, под гребешок, слышишь! А ты, чище брей, не жалей мыла!» (из воспоминаний студента Вистенгофа).
